Читать онлайн книгу "Осенние птицы"

Осенние птицы
Александр Иванович Матвеев


Александр Матвеев, капитан дальнего плавания, исколесивший весь мир, – предельно русский писатель. В его стихотворениях и прозе – частая ностальгия по малой родине и удивительно тонкое понимание Родины большой – такой разной, противоречивой, не очень счастливой, но всё-таки любимой и незаменимой.

В поэзии Александр Матвеев не замыкается на чём-то одном, то погружая читателя в тяжёлый исповедальный разговор, то увлекая вслед за героем – балагуром и весельчаком, которому «нипочём любые тяготы».

Герои его рассказов, будь то по-булгаковски мистическая девушка, птицей выпорхнувшая в окно, или самый настоящий, умудрённый тяготами жизни генерал, или невинный доверчивый ребёнок, – всё это мы с вами. Такие разные, но с одинаковыми вопросами, разрешить которые всегда помогала литература. И в этом смысле книга Александра Матвеева – настоящий маяк в пучине нашего времени.





Александр Матвеев

Осенние птицы. Стихотворения и рассказы








© Матвеев А.И., 2022

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022




Правда чувств


Соединять прозу и стихотворения под одной обложкой – всегда риск. Но Александр Матвеев писатель зрелый, с врождённым чувством литературной органики. И поэтому книга «Осенние птицы» получилась цельной и гармоничной.

Последний лучик догорает
В небесной выси пепельной,
Последний ржавый лист слетает
С осины нежно-трепетной.

И я уже как лист тот ржавый —
Помилуй мя, Господь наш правый.

Автор – человек зрелый. И эта зрелость даёт его стихотворным опусам благородную мудрость. Он часто обращается к пережитому. Вспоминает, восторгается, анализирует. Это великолепное чувство удавшейся жизни, когда есть что вспомнить.

Два великих слова:
«Рождество Христово», —
В сердце детском радость,
На столе кутья,
В хате нашей благость,
Вся семья и я.

Ценностная основа его творчества – это мир, любовь, не затёртая, светлая патриархальность. Его строки, если сравнивать с музыкой, похожи на жанр «листки из альбома», лирические мгновения, обрамлённые философской неспешностью, впечатляют и проникают прямо в сердце.

Книга объёмная, поначалу, знакомясь со стихами, ощущаешь сильное влияние теософских идей, не страстность, а смирение становится константой поэтического мировоззрения Александра Матвеева. Лирический герой как будто чуть спрятан за своей наблюдательностью. Он виден нам только на фоне философствования, на фоне сердца горестных и не очень горестных замет. Частые обращения к Богу придают тексту надмирность.

Дальше понимаешь, что автор не скрывает свою корневую связь с традиционной русской поэзией. Для него совершенно не чужды нелирические наблюдения, он не бежит социальности, ярких портретов, не только красота его интересует, но и родство как обратная сторона красоты.

Ну а ты, голуба в шубе крашеной,
У тебя свой ум, своя игра,
Пухлы губы, ярко напомажены —
От самой себя куда ушла?
Что сегодня ты опять затеяла,
И зачем ты здесь, на мостовой?
Взгляд больной, худые пальцы веером, —
Кто избранник в этот вечер твой?

Тут есть что-то некрасовское, тут больше сочувствия, нежели осуждения.

Никто не чувствует русскую природу так своеобразно, как Матвеев. Он видит в ней то, чего другие не замечают. Мир для него это не только традиционные измерения. Поэтическое измерение – его точка отсчёта. Где же его рубикон? Там, где лирический накал неумолим. Постепенно, от стихотворения к стихотворению, мы ощущаем эту неумолимость

Она не пела, а колола,
Дрова колола колуном,
Виола, буйная Виола
По жизни мчалась напролом.

Слова-поленья в печь бросала,
Бросала в печь судьбы лихой.
Любовь горела и сгорала,
Сжигать любовь ей не впервой.

Матвеев не поддаётся на соблазн эксперимента, его техника не бросается в глаза, она построена не на ранжире и точности, а на всецелом отсутствии фальши, невозможности её, невосполнимости её никакой виртуозностью. Правда сердца, правда чувства, правда, если угодно, фантазии, вот что интересует автора этой книги.

В этих своих стремлениях автор не ограничивает себя. Спектр его эмоций – да, основанный на лирике, но всё же ищущий, расширяющий границы тона, интонации, меняющий угол зрения. Его метафорические философские обобщения иногда попадают прямо в яблочко. И если образный ряд кажется чересчур прямым, то это только на первый взгляд, в нём тонна подтекста вторых планов и поводов долго над ним потом размышлять.

Волчья стая – сила грозна,
У волков инстинкты правят;
У людской толпы безмозглой
Нет закона, нет и правил.
Рушит жизнь толпа слепая
И себя в ней не жалеет;
То ли дело волчья стая —
От азарта не дуреет.
Здравы, трезвы, хладнокровны
И разулшы звери-волки;
Люди вечно неуёмны,
Тратят жизнь свою без толку.

Восхищает волчья стая,
Огорчает жизнь людская.

Иные поэтические наблюдения таят в себе поразительную, почти детскую наивность. А ведь это прекрасное свойство: в любой момент уметь посмотреть на мир глазами ребёнка.

Ворона каркнула три раза,
Так, словно каркать птице лень.
Вставай, Мареев, ты обязан —
Встречай весенний ясный день.

Что сказать о прозе Матвеева?

Она, бесспорно, автобиографична, но в ней иногда поразительные детали даже важнее, чем собственно перипетии судеб. Матвеев умеет описывать подробно, но без навязчивости, его герои самобытны, с яркими речевыми характеристиками. Его диалоги насыщенны, в них нет ничего лишнего. Проза его объёмна, это проза опытного человека, знающего цену эмоциям. Рассказ не преобладает над показом, монологи его упоительны, в них ни капли искусственности. Вот образчик его письма:

«– Вот так я оказался уроженцем города Ленинград, хотя там только на свет появился и дней пять в роддоме с мамкой находился. Потом рос на заставе. А на Урал наша семья вернулась, когда после известного хрущёвского сокращения армии отца комиссовали, – Сергей Александрович посмотрел на Бориса, отвечая на его ранний вопрос. – На Урале отец своими руками построил дом небольшой, посредине стояла русская печка, а вокруг – лавки да полати. Вот так и жили там – в тесноте, да не в обиде. Мы, детвора, спали на лавках, а отец с матерью – на полатях, только занавеской отделялись, так что всё, что там происходило по ночам, мы порой слышали. Отец работал, мать – дома по хозяйству, а я, самый младший, до школы от матери не отходил ни на шаг, чуть какая опасность – я в складках огромной юбки прятался».

Если кто думает, что сказовая манера больше не актуальна, пусть почитает прозу Матвеева и убедится, что не прав.



Максим Замшев,

главный редактор «Литературной газеты»,

Председатель Правления МГО

Союза писателей России,

член Совета по правам человека

при Президенте РФ




Стихотворения





Под благими небесами…





Детское


Два великих слова:
«Рождество Христово», —
Сельский, тихий вечер…
На столе кутья,
Восковые свечи,
Вся семья и я.

В небе тёмном звезда
Песней жизни горит…
«Коляда, коляда…»
Под окошком звучит:
«Государь-хозяин,
Наш слуга и барин,
Двери отворяй
И гостей встречай
У порога.
Славьте, славьте,
Сына Бога».

Два великих слова:
«Рождество Христово», —
В сердце детском радость,
На столе кутья,
В хате нашей благость,
Вся семья и я.




Сокровенное


Бог есть любовь, и пребывающий в любви

пребывает в Боге, и Бог в нём.

    1-е послание Иоанна, 4:16

Я долго шёл в кромешной темноте,
Не знал, куда мой путь ведёт,
Грешил, молился, клялся на кресте,
Потуги были все не в счёт.
Вдали узрели Свет глаза мои,
Иду на тот далёкий Свет.
Зачатки малые святой любви
Познал сейчас, на склоне лет.

Пытаюсь Свет я в сердце сохранить,
В согласии с собой пытаюсь жить.




«Последний лучик догорает…»


Последний лучик догорает
В небесной выси пепельной,
Последний ржавый лист слетает
С осины нежно-трепетной.

И я уже как лист тот ржавый —
Помилуй мя, Господь наш правый.




«…А ночи стали длинные…»


…А ночи стали длинные,
Тревожные, тягучие;
Приходят сны повинные,
Печальные, плакучие.

Мечтания короткие,
Желанья неказистые…
Блаженные и кроткие,
И робкие, и чистые.

Из прошлого, из дальнего
Приходят ночью сверстники,
Молитвы поминальные
Поют и тихо крестятся.

А сердце глухо мается —
И бьётся с перебоями;
Никак ночь не кончается,
Никак не успокоиться.

Ночь каждая, как битва, —
Внезапно просветление —
Иисусова молитва
Приходит во спасение.




«Душа горит и ноет…»


Душа горит и ноет,
И мечется, и плачет;
С душою в разнобое
Безумно сердце скачет.
Покойница слезами
Смягчает укоризну.
Кричу в ночи я: «Мамо,
Спаси меня от тризны».
Живые неживые
Стреляют и хоронят.
Земля гудит от взрывов,
Земля от боли стонет.
Людские судьбы бесы
На кон свирепо ставят,
Увечат мир телесный
И тризну жадно правят.
Но слышу голос мамин:
«Бог есть и будет с нами».




«Виноватая улыбка…»


Виноватая улыбка,
Шляпа рваная в руках,
На земле футляр от скрипки,
Грусть-печаль в живых глазах.
Под пальтишком рядом с нищим
Безмятежно спит щенок.
Делят оба кров и пищу —
Доброты людской урок.

Мимо них плывёт толпа,
Безразлична и тупа.




«Смотрит синими глазами…»


Смотрит синими глазами,
Безотрывно смотрит вдаль —
Под благими Небесами
Разлилась в ночи печаль.

«Хату некому оставить.
Захиреет», – гложет мысль.
Не убавить, не прибавить —
Доживает тихо жизнь.




Скошенные васильки


Васильки уже не дышат,
Ничего они не слышат,
Ничего не могут видеть…
Как легко красу обидеть!
Чик коса – и мир оглох,
Дай же разум людям, Бог.




Банальные слова


Ты всех любил, всем помогал,
За всех молился, видит Бог.
И вот случилось – ты упал,
И вот случилось – занемог…
Тебе никто не позвонил,
Не обижался ты, терпел,
И ты любил, ты всех любил
И беспокоить не хотел.

Как важно ближнего любить,
И c Богом жить, и не роптать,
Прогнать обиды и забыть —
Важнее дать, чем просто взять.
Готов банальные слова
Я повторять и вновь, и вновь,
От них светлеет голова,
Светлей становится любовь.




«Купол церкви под луною…»


Купол церкви под луною,
Золочёный крест блестит.
Мир, объятый тишиною, —
Всё живое чутко спит.

Сколько мест таких сакральных
Сохранилось на Руси…




Буду бога за тебя молить…


…Ну а ты, голуба в шубе крашеной,
У тебя свой ум, своя игра,
Пухлы губы, ярко напомажены —
От самой себя куда ушла?
Что сегодня ты опять затеяла,
И зачем ты здесь, на мостовой?
Взгляд больной, худые пальцы веером, —
Кто избранник в этот вечер твой?

Утром ранним тихо рядом с храмом
Будешь хлебом голубей кормить…
Кто-то скажет: «Ветреная дама…», —
Бога буду за тебя молить.




С берегов большой реки…





Стихотворная хроника весны





В том краю дельфиньем…


Там, за горизонтом, за небесной синью,
Лето разгулялось, песни напевая,
Парус тёмно-алый в том краю дельфиньем
Обгоняет ветер, над волной летая.

Там, за горизонтом, парус и дельфины,
Там цветут деревья и дожди грибные,
Вижу сам себя я в мире том невинном,
Слышу песни лета, славные, родные.

Где ты, где ты, где ты затерялось, лето?
Хмурится и злится снежная весна.
К морю полечу я даже на край света —
Вижу чудо-лето ночью из окна.

За штурвалом стою, песню вечную морю пою,
Возвращаюсь назад в забубённую юность мою.




Ухожу от беды


…Не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле.

    Пс. 108:8

Одинокая птица на кровле
Неподвижно в печали сидит…
Я – улитка, я – просто улитка,
Ухожу от беды в завиток.
Одинокая птица на кровле,
Буду часто тебя вспоминать,
Будет песня неспетая сниться,
Будет новая жизнь на Земле,
По теплу я счастливым проснусь.
Одинокая птица на кровле —
Мой дремотный, болезненный сон.




Прошлой жизни следы…


Облака отражаются в глади воды,
Между ними струится небесная синь,
В отраженье ищу прошлой жизни следы,
Вспоминаю далёких, забытых богинь.

В конопатую Любку был с детства влюблён,
Моряком с Василисой гулял,
Но однажды явил мне звезду небосклон,
Ту, что сам я, не зная, искал.

И к звезде той заветной всю жизнь я бежал
Среди ярких и новых светил…
Увлекался, бросали меня, я бросал —
Жил ли я или вовсе не жил?




Апрельские фантазии


Апрель капризен и коварен:
То снег, то дождь, то небо ярко…
По вечерам в соседнем парке
Стихи читает сам Петрарка —
Какой немыслимый сценарий!

И в глубине аллей холодных
Мелькает женская фигура…
В чужой стране, под небом хмурым
С поэтом встретилась Лаура —
Какой сценарий превосходный!

Апрель и весел, и прекрасен —
Из забытья стремлюсь на волю…
Бреду по лужам в чистом поле,
Я счастлив в этой новой роли —
В плену несбыточных фантазий.




Актриса


Картошка в мундирах,
Селёдка из бочки
И житного хлеба ломоть…
Гитара и лира,
Кантата в полстрочки,
И страстью наполнена плоть.

Колье изумрудно,
Серебряный крестик,
Нахально смеющийся бюст.
Любовь безрассудна,
Без фальши бесчестья —
Неведомы скука и грусть.

Лежит на коленях
Раскрытая книга,
Актриса сегодня не здесь.
В Париже ли, в Вене,
В Нью-Йорке ли, в Риге —
Безумных фантазий не счесть.

Две жизни, две страсти,
И явь, и химеры —
Истрачен последний сантим.
Две правды отчасти,
Пустые фужеры,
И слава под небом чужим.




Мир смятенный


Каждый день с утра бегу
К поскучневшему окну,
Там знакомый-незнакомый
Мир, который я любил.
Он такой родной и близкий,
Он такой чужой и странный,
Неизвестный и опасный;
Мир студёный и коварный —
Я таким его не знал.
Мир притих и затаился
И скукожился немного…
Небо облачно и стыло,
Воздух влажный и тягучий,
Свет в окне, и тот понурый, —
Как такое может быть?
За соломинку хватаюсь
В мыслях сумрачно-тревожных —
Может, это только сон?
Выпрямляюсь-напрягаюсь
И смотрю во все глаза
В присмиревшее окно.
Даму вижу я с собачкой
На коротком поводке;
Без намордника собака,
Дама с маской на лице;
Вижу дворника с метлою —
Дворник улицу метёт,
Каждый день с утра Анзор,
Как солдатик, на посту.
Вдохновляюсь-улыбаюсь,
Значит, что-то сохранилось,
Хоть остались только крохи
От того, что так ценил.
Вот ещё – идёт парнишка,
Куртка – просто нараспашку,
Шарфик красный не повязан —
Парню вирус нипочём?
Я когда-то был таким же —
Молодым и безрассудным.
Стал теперь я осторожным
И смотрю на мир смятенный
Сквозь оконное стекло.
Осветило солнце крышу,
Светлый луч меня коснулся,
Жмурю радостно глаза.
А напротив, да! напротив
Строят дом жилой неспешно,
Ярко-красные жилеты
Копошатся-копошатся
На девятом этаже…
Каждый день с утра бегу
К посветлевшему окну.




Капризный апрель


Вот какой с утра сегодня
Выпал мне счастливый день!
Солнце брызнуло в окно
Благодатным светом.
И с лазурью небывалой
Забежало в гости лето,
Хоть на улице апрель.
Нынче он такой капризный —
То нахмурится сурово,
То траву посыплет снегом,
То вдруг дождь гнилой нашлёт.
А сегодня, да, сегодня
День и добрый, и весёлый.
По карнизу за окном
Скачет серый воробей
И чирикает, шустряга,
А на ветке, на берёзе,
Чистит пёрышки свои
Воробьиная подружка.
Соком страсти налились
На берёзе почки,
Ах, апрель, родной апрель,
Ну не хмурься больше,
Будь таким, каким сегодня
Поутру ко мне явился,
Иль ещё щедрее будь!
Не жалей, мой друг, тепла,
Ведь поверили тебе
Божьи птички – воробьи.




Деревенька


Деревенька моя подмосковная,
Вновь вернулся в твою тишину.
В захолустье седом живу ровно я
У тебя, деревенька, в плену.

Под лучами апрельскими первая
Распустилась ветла у ручья…
Позади жизнь суетная, нервная,
Да и здесь уже жизнь не моя.




С берегов большой реки…


Я жил и жизнь свою любил,
Был выше обстоятельств;
Грязь отступала от меня,
Не опасался я предательств;
Во мгле исчезли слабаки,
Забыл их даже имена,
Но с берегов большой реки
Чужих предательств цепь видна.
И научился я прощать —
И стало проще жить,
К чему бессмысленно страдать,
Мусолить «быть – не быть»?




Апрельский снег


Ещё вчера светилось небо,
С утра деревья поскучнели —
Едва заметные крупинки
С небес на землю полетели,
И серый снег к полудню
Покрыл зелёную траву…
Ах, этот снег в апреле —
Живу ли я? Иль не живу?

Плетусь по снежному покрову,
И птицы… Птицы приумолкли —
Никчёмный снег, какая малость,
Но вот – в душе завыли волки.
И вдруг… из гущи леса,
И не во сне, а наяву
Раздался птичий голос.
О, слава Богу! Я живу.




У апрельской берёзы…


Прижимаюсь к берёзе щекой —
Как пульсирует сок под корой!
Постою у ствола, постою,
Я подобен сейчас муравью —
Беззащитный и маленький я,
Непомерно большая Земля,
Я – один, во всём мире один…
Было сказано: я – господин,
Было сказано: раб – человек,
Но себя не познать мне вовек…
Вновь стою у берёзы моей,
Никого мне сейчас нет милей,
Ближе в жизни мне нет никого.
Как пульсирует сок под корой!
Крепче жмусь я к берёзе щекой.




Ландыши


В песнях воспетые,
С детства любимые —
Ландыши нежные,
Чудные, верные
Встали в тенёчке с утра.
Здравствуйте, милые!
Вы мои тихие,
Вы мои славные,
В песне заглавные —
Тает, уходит хандра.

Словно привиделись
Белые зонтики,
Тонко-душистые,
Чисто-искристые —
Светится радость в саду.
Всё, что не сладилось,
Верю, получится,
Верю, устроится,
Жизнь успокоится —
Ландыш отводит беду.




Завлекаю в сад мой лето


Во всю прыть бежали к речке
Кони златогривые,
Дед родной грозил мне с печки
Жгучею крапивою.
Лето, лето детское
В обрамленье смеха —
Удаль молодецкая,
Радость и потеха.

Почему же припозднилось
Счастье долгожданное?
Прошлой ночью мне приснилось
Лето, лето пьяное;
Как подруги бражные
Пели и плясали,
Карлики бумажные
Честь мне отдавали.

Где ты, где ты задержалось,
Лето ненаглядное?
В белых платьях исстрадались
Яблони нарядные.
Вопреки всему на свете
Я устрою пляски,
Завлекаю в сад мой лето,
Оживляю сказки.




А на крыше…


А на крыше, нашей крыше
Дерзновенная коза!
Как туда ты взобралась?
Я кричу, она не слышит
Или слышать не желает,
Ей на крыше хорошо!
Подойдёт вдруг прямо к краю,
Безмятежно вниз посмотрит
Иль взберётся на трубу
И стоит там истуканом,
Как застывший часовой.
Постоит, затем неспешно
Прогуляется по скату,
Да такому, ох, крутому,
Что я сердцем замираю:
Дура! Вдруг да упадёт?!
Безрассудная коза,
Ну откуда ты взялась
На зелёной нашей крыше?
Как туда ты взобралась,
На такую высоту?
Но коза меня не слышит
Или слышать не желает,
Ей на крыше хорошо!




Танганьика

(Фантазии)


Всё пройдёт, беду я сдюжу,
Все невзгоды побоку.
Слон весёлый пьёт из лужи,
Цедит воду хоботом.
В этом мире – странный путник,
Со слоном я дружен.
Пляшет слон под звуки лютни,
Вместе пьём из лужи.
Танганьика, Танганьика —
Песня хулиганская.
Танганьика, Танганьика —
Лужица гигантская.


* * *

Глохнет мир в слоновьем крике,
Дробь задорных барабанов.
В африканской Танганьике —
Слон и я от счастья пьяны.




Чудесный май


В добровольном заточенье,
Средь рябин и сосен,
Я считаю дни, мгновенья, —
Нынче май несносен.

Друг – скворец на голой ветке —
Рассвистелся, грешный;
Он на воле, я не в клетке —
Нынче май чудесный.




Птица-сойка


Что за птица, птица-сойка!
Дружелюбна, непуглива,
Оперенье – красок семь.
Словно радуга красива —
Делим лес с ней без проблем.

А болтать как любит сойка!
С закадычною подругой
Учиняет тарарам;
Шум и гам в лесной округе
По утрам, по вечерам.

Как люблю я птицу-сойку
За наряд её, за норов,
С ней не страшен карантин…
Но кричит мне грозно ворон:
«Вон из леса, старый боров,
Я – здесь царь и господин!»




Розу от меня увёл…


Май проходит, розы спят,
Не распустятся никак
Красные, лиловые,
Белые, бордовые,
Осторожные мои…
Я и сам схожу с ума
От погодной аритмии:
То жара, то страшный холод,
То светло, то жуткий морок;
Но скажу как на духу,
Пандемии опасаясь,
За забором я спасаюсь,
Но вас, розы, ах! жалею…
Я вас, розы, обогрею:
Шарф большой из кашемира,
Свитер из бухарской шерсти,
Одеяло с подогревом —
Всё для вас и ради вас!
Но одну, всего одну
Я безудержно люблю,
Буду ночью розу греть,
Буду песни тихо петь,
Прогоню прочь пандемию,
Посвящу родной стихи я…

Лил пока я воду,
Сочиняя оду,
Розу от меня увёл
Предприимчивый козёл.




Рыжая кошка


Грациозна и вальяжна
Кошка рыжая моя.
Что скажу, ей всё неважно, —
У неё свои друзья.
Белый что-то ей мурлычет,
Пегий – хилый, не в расчёт.
Чёрный всюду мордой тычет
И как резаный орёт.
Почему коты чужие
Ближе кошечке, чем я?
Вечно гульбища ночные!
Словно кошка не моя.
Я купил ей домик новый,
Мячик красный прикупил,
Даже в рюшках панталоны
Ей, дурёхе, подарил.
К лету барышня исчезла
(Как жестоко я страдал!),
В тени тощей и облезлой
Вскоре рыжую узнал.
Привела с собой ораву
Новорожденных котят.
Мне гулянки не по нраву,
Но приплод не виноват.
У меня теперь команда
Всех оттенков и цветов —
Обаятельная банда
Милых, резвых шалунов.




Пара уток


На пруду вдруг в центре сада
Приводнилась пара уток.
Бабка рада, кошка рада,
Дед, не ведающий шуток,
Молвил: «Селезень – холера,
Ишь, красавец – хоть куда!
Ну а утка в платье сером —
Стыдоба, не для пруда».

Дождь ли, ветер, – утки вместе,
Для чего слова им деда?
Лет ему уже под двести,
И любовь, как песня, спета.
Молода, ретива кряква,
Тем и селезня влечёт…
Мало ль что дедуля брякнул —
Он давно уж не поёт.




Когда черёмуха цветёт…


Средина мая… Почему,
Но почему так холодно?
А потому, да потому,
Что зацвела черёмуха.
А я просил любимую:
Не надо больше холода.
А я молил родимую:
Не надо больше голода,
В любви не надо голода.


* * *

Цветёт черёмуха, качается,
Опять с тобой мы будем маяться.




Не удержал тебя в узде…


Она не пела, а колола,
Дрова колола колуном,
Виола, буйная Виола
По жизни мчалась напролом.
Слова-поленья в печь бросала,
Бросала в печь судьбы лихой.
Любовь горела и сгорала,
Сжигать любовь ей не впервой.
Дрова сгорели, песнь сгорела,
В печи осталась лишь зола…
Как жаль, что песню не допела,
Мою любовь сожгла дотла.


* * *

С тобой не справился, Виола,
Не удержал тебя в узде.
Ты пополам жизнь расколола —
Колун кто в руки дал тебе?




За забором за зелёным


За забором за зелёным
Целый месяц я сидел…
Да не только я один,
Все спасались от заразы:
Кто в квартире, кто в селе,
Кто в больнице выживал.
Опасенье, страх, надежда
И терпенье… Я терпенья
За всю жизнь скопил немало.
Престарелой черепахой
Полз во времени апрель.
Май весёлый незаметно
Вторгся вдруг в мои границы…
Появились чудо-пчёлы,
Птицы утром ликовали,
И кульбабы – солнца дети —
В шляпах жёлтых шаловливых
Разметались на траве.
Две молоденькие жабы
У пруда на солнце грелись.
Отражала жизнь вода:
Ивы две склонили ветви,
На воде резвились утки,
Им, любовью окрылённым,
Вирус страшный не опасен.
Клёну старому сродни,
Я к рябинушке нарядной,
Как к невесте, прислоняюсь,
Я – один, она – одна…
Вот и радуемся вместе
Жизни, солнцу и теплу…
Уберу с души остуду —
Вирус липкий позабуду.




Весенний хор


…И птичий хор, весенний хор
Вселял нам радость и надежду,
Как много лет прошло с тех пор!
Скворцы поют вновь, как и прежде.




В центре мироздания


N.N.


Отрешённость светлых лиц,
Шорох благостный страниц —
Светозарна магия…
Вы сидите у окна,
Вы сейчас совсем одна,
И всего лишь в шаге я.
В свете лампы профиль ваш,
В сердце радость и кураж —
Светопреставление.
Мне б в глаза сейчас взглянуть,
Не хочу я вас спугнуть —
Сладость искушения.

Всё случилось в феврале,
Томик Бёрнса на столе,
Свет её Величества.
Я дарю стихи свои,
Говорю вам о любви
В стиле не эпическом.
Запах книги и духов,
Свет магических стихов,
Первое свидание.
Мы теперь уже на «ты»,
Я нашёл твои следы
В центре мироздания.




Памяти Певца


Услышу голос из Вселенной,
Такой далёкий, сердцу близкий…
Восторг с печалью, небо плачет,
На дне стакана стынет виски.

Я помяну того, кто песню
Своим дыханием прославил.
Ушёл навек, оставил память,
Улыбку нам свою оставил.

Хоть ярко солнце, небо плачет,
Печаль волнистая струится…
Как залихватски и свободно
Поют в саду весеннем птицы!

Вверху на облачке кудрявом
Сидит Певец, вниз ноги свесив…
Глаза закрою и услышу
Знакомый голос, эхо песен.




Бирюзовым нежным светом…


Бирюзовым нежным светом
Кто-то небо разукрасил…
Две вороны точат лясы
Без умолку, тараторят
Вдохновенно и без толку.
По траве ползёт улитка,
В голове антенны-рожки;
Щедро сыплет бабка крошки,
Кормит птичек бесшабашных —
Жизнь почти вернулась в норму.
Отчего ж в душе тревога?
Может, лето только снится?
Я ищу глазами птицу,
Что весной была на кровле;
Вспоминаю снова песню,
Что с подругой не допели.
Слышу голос с поднебесья:
«Впереди немало песен,
Потерпи ещё немного —
Жив-здоров – и слава Богу».




Жизнь, она всего сильней!


Мир не будет больше прежним,
Тонким, ласковым и нежным…

    Александр Родин

Вышел в свет вчера впервые
Я, презревши карантин…
В небе тучки кочевые,
Солнце рыжее моргает,
В небе ласточка летает —
Средь людей я не один.

Прячу я лицо за маской,
На глазах моих очки.
И без страха, но с опаской
Я крадусь от дома к дому,
И в душе моей истома —
Прошлой жизни вопреки.

Мир остался, к счастью, прежним —
Как и раньше, безмятежно
Песнь горланит соловей;
Две девчонки смехом брызжут,
Рассмешил их парень рыжий —
Жизнь, она всего сильней!




Стихотворная хроника лета





Начало лета


Начало лета. Неуютно.
С утра в душе моей промозгло.
Как зеркала в озёрах мутны!
Терпеть погоду невозможно.

Не вдруг, но вспомню, вспомню лето
В коротком платьице, босое;
Тот мир двоился в искрах света,
И жизнь казалась мне игрою.

Растает муть, и в небе ясном
Услышу песенные трели…
Я ждал и верил не напрасно —
Взахлёб цветут сегодня ели.




В синеокой сторонке


Васильковое поле,
И полуденный зной,
Трели птицы небесной,
Зов рожка за рекой.

Вспоминая, бегу я
В то село у реки,
И бегут мне навстречу
Васильки, васильки…

Пахнет детством далёким,
Пахнет хлебом ржаным,
В синеокой сторонке
Был не я молодым.




Запах кофе


Запах кофе из Вселенной —
Чародействует бариста;
За столом со мною Вена,
Не встречался с ней лет триста —
Новы лица, новы краски,
Тут и там мелькают маски;
Чашка кофе с шапкой пены —
Аромат чудесной Вены.




Бабушка


В красных кедах, в белом платье
На весёлом самокате
По асфальту фея катит —
Это бабушка моя!

На щеках горит багрянец,
Спляшет самый быстрый танец,
Как корону, носит ранец —
Это бабушка моя!

Нет другой такой в природе,
В песне ладной хороводит,
На гулянье всех заводит —
Это бабушка моя!

Сказку перед сном расскажет,
Узелок обид развяжет,
За меня любому вмажет —
Это бабушка моя!

В армяке старинном, строгом
По просёлочной дороге
В храм пойдёт на встречу с Богом —
Это бабушка моя.

Бабушка, бабушка,
Мировая бабушка!
Самая любимая,
Самая красивая,
Вечно молодая,
Строгая-простая,
От неё исходит свет —
Лучше в мире бабки нет!




За гранью


У меня подруга – ведьма
(Мне она так говорит),
Отливают кудри медью,
Левый глаз огнём горит.

Подмигнёт, и к ней в объятья
Тут же я бегу стремглав…
Как наденет красно платье,
Ведьмаком вдруг стану сам.

Если в небе бьются громы,
Если молния блестит,
В сердце радость и истома —
Ведьма вскачь ко мне спешит.


* * *

Завтра вечером свиданье,
Страшной буре снова быть.
Я давно живу за гранью —
Как мне ведьму разлюбить?




Взрываются вулканы


Вокруг взрываются вулканы
И звёзды валятся с орбит —
Вчера напился в стельку пьяным,
Меня шатало от обид.

Ушла давно и не простилась,
И каждый год я в этот день
Всё вновь и вновь (и через силу)
Любви ищу забытой тень.

А впрочем… впрочем, не уверен:
Была ль любовь, была ли ты?
Закрыты все в былое двери,
И сожжены давно мосты.

Но отчего горят вулканы
И звёзды валятся с орбит?
Что делать мне? Напиться пьяным?
Найти лекарство от обид?




Безветрие


Безветрие и мёртвая жара,
В печали белые пионы.
А где-то дождь как из ведра,
В лесах восторг грибов ядрёных.

Как не хватает мне грибных дождей,
Простора с ветром не хватает!..
У старой мельницы иссяк ручей
И песни лета не играет.

Смешалось всё. Где истина? Где ложь?
До облаков хочу добраться
И кран открыть, чтоб хлынул чистый дождь, —
И жизнь вернётся, может статься.




Молчание


Твоё молчание меня тревожит,
Бывает, даже убивает,
Пылает сердце, и мороз по коже —
Так нестерпима тишина немая.
Я признаю себя вновь виноватым,
Юлю, поговорить пытаюсь,
Кладу на стол заначку от зарплаты —
Вновь от безмолвия спасаюсь.
И чудится мне голос песни звонкой,
В высоком небе – звёзды ярки,
Стою у моря я, у самой кромки —
Что лучше может быть подарка,
Чем бег волны в тиши ночной,
Волны живой?




Пахнет хлебом


Малой точкой застыла
В небе бледном тоска золотая.
В этом мире постылом
Жизнь течёт без конца и без краю;
В запустенье стоит дом без крыши;
Воробьи прилетели
И нахально-беспечно щебечут;
Неделимое делим —
Над добычей распластался кречет;
Жизнь и смерть – ставка чёт или нечет.

Птички Божии падают с неба —
Пахнет детством моим, пахнет хлебом.




В ночи бездонной


В ночи бездонной подступает
Осенняя прохлада
И птичий крик любви прощальной
Звучит в аллеях сада.

А в сердце эхо прежних песен,
Следы весёлых вёсен.
«Зачем до срока нас тревожишь?» —
Я вопрошаю осень.




Прячется лето


Прячется, прячется лето
В тучах и в мелком дожде…
Где ты, далёкое, где ты?
Песня моя о тебе.

Пятится, что ожидалось, —
Светлые пятятся дни.
Катит сердечная жалость,
Просит: меня не гони.

Верю в душевную дружбу,
Верю я женской слезе…
Лето вздохнуло натужно —
Осень на мокрой стезе.

Чаек, хранителей лета,
Нынче уже не кормить.
Где ты, далёкое, где ты?
Как без тебя буду жить?




В небо упаду…


Грозно небо, грохот волн,
Скалы острые внизу,
По камням я вверх ползу —
Жизнь поставлена на кон.

Я хочу достичь вершины
Окружающих мир гор,
И всему наперекор
В небо рвусь я из долины.

Камни остры… не пугают,
Не пугает даже смерть,
Мне бы только лишь успеть
На вершине встать у края,

Вновь окинуть мир наш взором,
Вновь увидеть парус в море.
И тогда, тогда счастливым
У птиц вечных на виду
Прямо в небо упаду.




И час придёт…


И час придёт, когда что скрыто – станет явным,
Как в зеркале, грехи забытые увижу,
Найду, что был когда-то скучным и тщеславным,
Не дай мне Бог, я сам себя возненавижу.

Возможно, и порадуюсь в себе чему-то,
В том молодом, кто часто в жизни сомневался,
И вспомню, как во времена душевной смуты
В отчаяньи сам на себя я обижался.

Глаза прикрою – и далёкий вижу парус
У линии, где море переходит в небо…
И удержать вновь в памяти живой пытаюсь,
Как на лету кормил я вечных чаек хлебом.




Слово


Сколько граней,
Интонаций,
Колебаний сердца
И сомнений
В каждом слове скрыто:
Нежность грусти,
Взрыв страданий,
Стон внезапный боли,
Откровенье —
Шёпот тихой ночи;
Вдохновенье,
Безрассудство —
С ним в огонь и в воду;
Миг прозренья
И лавина страсти;
Тайна смыслов,
Всплеск эмоций
(Свет, глаза слепящий),
Колебанье,
Горечь и обиды;
Отрезвленье —
Стыд вселенский
Ранит и отпустит;
Солнцем встанет,
Озарит надеждой.
Манит, вяжет,
Утешает
И голубит нежно —
Успокоит,
Отведёт от бездны.
Слово Божье
Изначально
Было, есть и будет —
Снимет страхи,
От грехов очистит.
В песне ясной,
В думе тяжкой,
В разговоре с Богом
Как же важно
Поберечь нам слово!




Заветное


Покатая крыша
Коньком небо режет,
И там половина,
И здесь половина,
А в мыслях усталых
Заветное брезжит.

Закатное солнце
Уходит так рано,
И дня стало мало,
И в мыслях усталых
Приходят-уходят
Слова из капканов.

Но солнечным утром
Без всякой причины —
Вдруг новые мысли,
Глубинные смыслы
Из пепла восстанут…
В них две половины,
Как прежде, едины.




Течёт река воспоминаний…





Семь белых птиц…


Течёт река воспоминаний,
Я каждый день по ней плыву,
Друзей и недругов встречаю,
Я вижу их как наяву:
И тех, кого давно обидел,
И тех, кого давно простил.
Я, вспоминая, понимаю,
Что всех из прошлого любил.
И что теперь мои стенанья?
Ведь ничего не изменить.
Несёт меня реки теченье,
И до конца мне с этим жить.

Семь белых птиц во сне я видел —
Во сне я сам себя обидел.




«…И мальчик рыб кормил в пруду…»


…И мальчик рыб кормил в пруду,
Бросая в воду хлеб кусками.
Средь облаков ловил звезду
Настежь открытыми глазами.

Но вырос, рыбу на крючок
Ловить мальчишка наловчился.
Рванул однажды на восток
И с глаз друзей навеки скрылся.

Возможно, мальчик тот не жил
И рыбу хлебом не кормил?




Пианино


N.N.


Девчонке было лет так пять —
Дитю купили пианино…
«А что? Научится играть», —
Коснулась клавиш мама чинно.
Взлетел высокий тонкий звук,
И кошка взвизгнула с испугу.
Замкнула бабушка свой слух,
Забилась штора в дальний угол.
Пришёл в квартиру кавардак:
Арпеджио, этюды, гаммы…
Шесть лет учёбы как-никак,
Не описать сей труд словами.
И Пахельбель, канон его,
И знаменитый «Чижик-пыжик»…
И было всё, и ничего, —
Меняет судьбы мир бесстыжий.

Который год пылится пианино,
И Пахельбель печалится незримо.




Ностальгия


Соврать – не очень тяжкий труд,
Легко, я знаю, люди врут…

    Александр Родин

С годами, говорят, всё хорошее
И всё моложе становлюсь…
Завидуя себе, кричу: «Мареев,
Я за тебя уже боюсь!
Начнёшь, как прежде, снова куролесить
И в детство, может быть, впадёшь?»
Но погулять хочу весной в Одессе —
В курсантской форме – брюки клёш!




Годы детские


Кусается, щипается
Мороз, незримый зверь;
Мальчишка улыбается,
Румянец на щеках;
А санки с горки катятся,
Вокруг и смех, и визг;
Мороз со страху пятится
И убегает прочь.
И варежки потеряны,
И шапка набекрень,
Мы – смелы и уверенны —
С огромнейшей горы
Летим на санках кубарём,
За шиворотом снег;
Как весело друг с другом нам!
Как здорово дружить!
Кусается, щипается
Мороз, коварный зверь,
Ой, мама заругается,
И я бегу домой.
Те годы, годы детские
Я вижу наяву,
Далёкие, советские, —
Я в сердце их храню.




У ажурной ограды…


По тропинке знакомой
Я иду на погост
Мимо старого клёна,
Мимо тихих берёз.

У ажурной ограды
Буду молча стоять
И под маминым взглядом
Буду жизнь вспоминать.

С осознаньем утраты
Мальвы скорбно цветут…
Из покинутой хаты
К ним живые идут.




«Птичка певчая в мороз…»


Птичка певчая в мороз
На заре щебечет.
У малютки тёмный нос,
Серенькие плечи.
Бело брюшко, глаза два —
Чёрные оливы,
Разноцветна голова
С солнечным отливом.
Дружелюбна и добра —
Маленький комочек.
Разбуди меня с утра,
Миленький дружочек.

Нежной трелью разбуди,
Грусть-тревогу отведи.




«Я нынче время принимаю…»


Я нынче время принимаю
Таким, каким его я вижу…
И каждый раз, восход встречая,
В Москве ли, в Вене иль в Париже,
В любимом ли моём селе,
На холоде иль на жаре,
Я радуюсь тому, что я живу.
О, как искрится снег зимой!
А птицы как весной поют!
И ветер лёгкий в летний зной,
В садах осенних листья жгут…

Сгорают дни, я принимаю
Судьбу – иду её дорогой.
И никогда не забываю,
Что наша жизнь – подарок Бога.
И я люблю сей мир земной,
Неважно, мой он иль не мой,
Я радуюсь тому, что я живу.

Как пахнет воздух пред грозой
В затерянном в глуши селе.




Моей душе покой неведом…


Прекрасный день, звенящий воздух,
Искрится снег в еловых лапах.
В тиши лесной, в тиши морозной
Знакомый с детства снежный запах.
Моё село, в нём жизни смыслы,
Но выбрал я судьбу морскую —
Без моря жизнь свою не мыслю,
На море без села тоскую.

Моей душе покой неведом,
Люблю одно, стремлюсь к другому.
И не сказать, что это кредо,
Но не могу жить по-иному.




К поэзии


Рифмованные строки,
Стихи и не стихи…
Задумчивые вздохи
И всхлипы у реки.

Несёт живые воды,
Сама себя несёт;
Встречается с восходом,
Поёт река, поёт.

То грустно ей, печально,
Рыдает исподволь,
То мчится триумфально,
Смывает горечь-боль.

К живительному свету
Ввысь тянется бурьян.
На то и нынче лето,
И я от лета пьян.

Бежит вода живая,
Поэзия летит.
Люблю тебя, родная!
Твой скромный сын-пиит.




Свет благодати


Пятится-пятится
Рак на горе…
Кривится-прячется
Дьявол в норе.
Слоник на дереве
Песню поёт,
Солнечным берегом
Речка бредёт.
Заяц купается
В луже зимой,
И обручается
Море с рекой.
Песней по темечку
Бьёт соловей.
Славное времечко
В жизни моей.
Светится-светится
Ночь, словно день,
Солнышко крестится —
Мир набекрень.
Дождик живительный
Капает вверх.
Слышу спасительный
Ласковый смех.
Видится-слышится,
Что позабыл.
Дышится-дышится,
Словно не жил.
Мир отражается
В чистых глазах.
Всё возвращается
В светлых стихах.
Всё, что мешало,
Сгорело в огне, —
Свет благодати
Нынче во мне.




Было – не было…


Новое утро, летнее утро
Брызнуло светом в окно.
Вскинулось свежестью,
Вспыхнуло нежностью
То, что молчало давно.

Не было – было? Не было – было?
Как и в какой стороне?
Синие, красные,
Бледные, ясные
Звёзды сгорели в огне.

Светлое утро, чистое утро —
Времени сколько прошло!
Прежнее, нежное,
Страстное, грешное…
Вновь за собой позвало.




Сын я мамин…


В отдалённой деревеньке
Жизнь струилась помаленьку;
Кто крестился, кто женился, —
Места не было секретам.
В той глуши я и родился
То ль весной, то ль жарким летом…
Мне маманя не сказала,
Может быть, сама не знала,
Что впервой за много лет
Появился свой поэт.

Помню запах хлебный печки,
Вечера зимой при свечке,
Песни помню, голос деда,
Ливни, молнии и громы
И раздолье помню лета,
Юность и прощанье с домом.
По ночам мне море снилось:
Страны дальние и парус,
Деревенька позабылась,
В сердце к ней любовь осталась.

Что мечталось, то случилось…
Что хотелось, то свершилось:
И моря, и океаны,
Пляски волн и песни ветра
Были в жизни капитана,
В жизни яркой, в жизни светлой.
В сердце – образ деревеньки,
Лик далёкой мамы-неньки.
Над погостом льётся свет —
Сын я мамин, не поэт.




Фантазии


Небо чисто утром ранним,
Белы овцы тихо бродят;
Дед столетний с бабой Маней
Сеют редьку в огороде.
Парень русый с пышным чубом
Спит в обнимку с клёном пьяным;
В соболиной яркой шубе
Стенька Разин окаянный
Правит на быстрине стругом
И пугает зычным криком
Всю разбойничью округу.
И другие вижу лики:
Раскрасавица с косою
Из пшеничных прядей спелых
Преподносит ковш с водою
Молодцу в папахе белой.
По поляне земляничной
Мчится тройка вороная,
До чего ж ты мозаична,
Русь небесно-золотая!

По утрам смотрюсь я в небо,
И никак не наглядеться,
Там стоит с краюхой хлеба
Мальчик из живого детства.
Гуси у реки пасутся,
И кораблик белый мчится,
Мне б туда сейчас вернуться,
Из родительской криницы
Мне б живительной водицы
Напоследок вновь напиться.




Всегда один…


Один ты в темноте кромешной
По бездорожью брёл.
Трещал вокруг сухой валежник,
Хлестали ветки по лицу,
Но, натыкаясь на деревья,
Ты шёл, упрямо шёл,
Стремился быть у цели первым,
Подобно хитрому глупцу.

И вот пришёл, и первым стал
Среди достойнейших мужчин,
Хоть под тобою пьедестал,
Но ты один, всегда один.




Зимние фантазии


Всю ночь в июле напролёт
Я буду морем любоваться,
Совсем не надо будет спать,
Не надо будет просыпаться.

Солёный воздух буду пить,
И сказкой будет мир наполнен,
Сумею звёзды посчитать,
И в честь мою станцуют волны.

Луну я в гости приглашу,
Чтоб осветляла чудо-ночи.
Возможно, сводница-луна
Любовь ночную напророчит?

И буду петь и танцевать,
Дурачиться сродни ребёнку…
Потом вдруг в зиму улечу,
Пущусь за счастьем я вдогонку…

А вот сейчас? Сейчас пока
Я посреди зимы мечтаю…




Письмо в Париж


Скажи, скажи, мой друг давнишний,
Не снится ли тебе село?
Ты помнишь дедовскую вишню?
Гнездо, ты помнишь, на столбе?

Минуло более полвека,
Село не то, и жизнь не та,
Но столб стоит, стоит, калека,
И те же аисты в гнезде.

Ту пару аистов вновь вижу
И слышу: клювами стучат…
Что снится, друг, тебе в Париже?
Твой старый дом? Луга? Река?

А вишня? Дедовская вишня
Исчезла, словно не жила.
Париж… Конечно, свет не ближний,
А ты, мой друг, всё ж приезжай.




«Бездонна ночь…»


Бездонна ночь,
И я в ночи,
И в голове моей сумбур
Из слов жестоко-покаянных…
Вчера лилась в душе лазурь,
Сегодня пляска мыслей рваных.
Безмолвный крик,
Утешный плач,
Но в горячительном бреду
Душа и мается, и стонет;
В тоннеле узком я бреду,
Бреду, спасаясь от погони,

И жду в конце тоннеля свет,
Но нет его, его всё нет.




Найдётся рыцарь…


В руке железной с медным жезлом
Стоит на постаменте рыцарь,
Меч опоясывает чресла —
За честь и славу будет биться
И жизнь за родину положит,
Болтать не станет он впустую.
Тоска глухая сердце гложет —
Порой я вижу жизнь иную:

Вот предо мною малый пухлый —
Пройдоха, пробы негде ставить,
Он уйму слов потёртых, тусклых
Бросает в зал. Кого нам славить?
И пьянь, и дрянь к нам в душу лезет —
И страшно мне, от них не скрыться,
Но сердце верит, сердце грезит:
Наступит час – найдётся рыцарь.




Грянет гром…


Солнце жарит, солнце светит,
И резвятся блохи,
Нужен ветер, крепкий ветер, —
Всё под солнцем плохо.

Зной в душе, скребутся кошки —
Влип я в передрягу!
А в тени клубятся мошки
Над гнилой корягой.

Затхлый воздух губы сушит,
Нет в помине влаги.
Страх ужасный сверлит душу
Чёрными словами.

Я вздымаю к небу руки
И молю о буре;
Грянет гром! Исчезнут муки,
Дураки и дуры.




«По тропинке, по дорожке…»


По тропинке, по дорожке,
Средь цветущих дикоросов
Я иду. Куда? Не знаю.
Сердце чисто, мысли ясны,
Запах свежести вдыхаю, —
Нет проблем и нет вопросов;
Средь друзей моих, деревьев,
И кустарников пахучих
Мне привычно, мне спокойно,
К речке детства отправляюсь,
От суетных дел сбегаю…
Ускоряю шаг в волненье —
Гроздья жёлтые свисают,
Словно жемчуг в ожерелье.
Низко кланяясь, шепчу я:
«Как я рад тебе, родная!»
И акация мне песню
Напевает ту, что мама
Пела мне в далёком детстве.
Недалече, на пригорке,
Белым облаком сияет
Куст загадочно-искристый —
Гледом яркий куст зовётся;
В серединном жарком лете
Буду тихо любоваться
Светло-бурыми плодами…

По тропинке, по дорожке
У Дунайского канала
Я, гуляя, восторгаюсь
Буйным цветом дикоросов.
И скучаю, я скучаю…
В сердце множество вопросов,
И мечтаю, я мечтаю,
Что вернусь когда-то в детство,
В край родимый, земляничный.
Осаждает душу грусть —
Скоро ль я домой вернусь?




Карта бита…


Жёлтый цвет, ещё желтее…
Парк. Акация цветёт.
Я шепчу себе: «Мареев,
На чужбине жить не мёд.

Чересчур ты задержался
У сторонушки чужой.
Побледнел, поиздержался,
Стал, родимый, сам не свой».

Свистнул рак вдруг за горою,
Утка крякнула в ответ:
«Не печалься, мы с тобою,
Мы с тобой, душа-поэт».




«Наша сельская ракита…»


Наша сельская ракита
Снилась мне ночной порой —
Понял я, что карта бита,
И лечу к тебе – домой.




В Альпах



1.

Осень, луг, водопад…
Альпы белые шапки надели,
От макушки до пят
Разодеты в зелёное ели.

Всё – родное, моё,
Здесь душа отдыхает в блаженстве,
Небо в сердце поёт
О природе, её верховенстве.


2.

Бежит ручей с горы стремглав,
Стою опасливо с ним рядом.
Ручейный знаю буйный нрав:
Взрываясь зверем-водопадом,
Он сносит на своём пути
Живое всё и неживое —
Нигде покоя не найти,
И нужно ли искать покоя?




И опять себе…


Вот день ещё один прошёл
И весело, и быстро, —
Опять стишок отправил в стол,
Испортил вечер выстрел.
Я ранен был, убит я был
Исподтишка и подло.
Убийцу тут же я простил,
Забыв свою же гордость.




«Во сне лежал я весь в поту…»


Во сне лежал я весь в поту —
Не тех люблю, не тех жалею,
Ушла вся жизнь под хвост коту —
Когда очнёшься ты, Мареев?

Блеснул улыбкой новый день —
Ушли сомненья, словно тень.




«О, пчёлы! Мудрости пример…»


О, пчёлы! Мудрости пример
И беззаветность чистоты,
Вчера полдня на них глядел,
Но не увидел суеты.
Ты говорила, что сумбур
У пчёл от химии в цветах.
Нет-нет, он есть у глупых кур
И в очень умных словарях.
Но пчёлы! Это мир иной,
Нам нелегко его понять —
Готовность жертвовать собой
У пчёл не взять и не отнять.

Сродни пчелиной – жизнь в селе,
Люблю её неспешный ход…
…Льняная скатерть на столе,
И в деревянной плошке мёд.

А в голове моей сумбур —
Восторг и грусть, и даже дурь.




Жизнь моя…


Жизнь моя течёт неспешно
На виду у всех друзей —
Чистых, искренних, негрешных —
Птиц, лягушек и ежей.
Целый день трудяги-пчёлы
Добывают чудо-мёд,
Ворон старый, с виду квёлый,
День-деньской спит напролёт.
Начинает утро сойка,
Песню тихую поёт,
Любит пенье землеройка,
Что в пруду у нас живёт.
Белка шустро сойке вторит,
Но соперничает с ней —
С ели прыг, и на заборе —
Танец рыжих кренделей.
Ну а ёжик, друг мой ёжик,
Всех он краше, всех милей,
Он на варежку похожий,
Я зову его Матвей.
Топотит на крепких ножках,
Вертит мордочкой вокруг,
Сера шубка вся в иголках,
У ежа отменный слух —
При опасности свернётся
Вмиг в игольчатый клубок.
Сойка та над ним смеётся,
Ей, наверно, невдомёк,
Что Матвей хитрющий малый,
Что чертовски ёжик смел,
Он вчера змею-удава
Изловил и мигом съел.
Ёж – помощник, ёж – надёжа,
Эх, не может петь Матвей!
Станцевать, конечно, может
Для моих лесных друзей.




«На сосне под небом синим…»


На сосне под небом синим
Белочка пустилась в пляс…
Под восторг тигровых лилий
Отбивает дятел джаз.

Учит деток утка-мама
Плавать в маленьком пруду.
На одной ноге упрямо
Цапля ждёт-пождёт еду.

А лягушка притаилась
У коряги на воде,
Ночью ей во сне приснилось,
Что сегодня быть беде.

Шмель кружится над ромашкой
И тихохонько жужжит,
Незнакомая букашка
В мир неведомый бежит.

Парк живёт обычной жизнью,
Я давно уже здесь свой
И учусь у братьев ближних
Быть всегда самим собой.




«В парке дождь слегка покрапал…»


В парке дождь слегка покрапал,
К рыжей белке подхожу
И шепчу ей: «Дай мне лапу,
Я орешек положу!»
Опасается рыжуха
Добрых помыслов моих,
Пучит глазки, водит ухом,
На сосну взлетает вмиг.
Ворон старый не боится —
Сам людей пугать мастак.
Пошутил я: «Дура-птица!», —
Отвечает: «Сам дурак!»
В озерце живут две утки,
Терпеливо ждут утят,
Не приемлют птицы шутки,
Не спугнуть бы – улетят.
«Уп-уп-уп…», – звучит над парком,
Звонко кто же так поёт?
С хохолком красивым, ярким
Раскрасавец наш удод.
Возвращаюсь к рыжей белке
И взлетаю на сосну.
У друзей там посиделки —
Будем слушать тишину.




Кукушка


Небо чисто, небо ярко,
Но струится холодок.
Майский день. Гуляю в парке,
Набираюсь силы впрок
И вдыхаю полной грудью
Воздух, пахнущий смолой…
Перья где-то точат судьи —
Знаю, явятся за мной.
Может, сто лет… может, двести
Мне судьбой отведено?
Впрочем, торг здесь неуместен —
Так у нас заведено.

Голосистая кукушка
Счёт ведёт моим годам,
Спотыкается старушка —
Спотыкаюсь я и сам.
И прошу вещунью-птицу
Песню жизни перепеть…
Холодок сильней струится —
Мне бы главное успеть…

Птица песню не допела,
Птица в небо улетела.




Утро


Утро. Сонная речушка.
Светится туман белёсый.
Кукование кукушки —
Песня стелется над плёсом.
Жду поклёвки терпеливо,
Поплавок стоит недвижим.
Нежный луч вершину ивы,
Словно котик, тихо лижет.

Песнь летит ко мне сквозь годы,
В тяжкий час меня находит.




Весенняя песенка


Девчонка в алом платьице
По улице идёт,
И улица вслед пялится,
И тает, тает лёд.

И люди удивляются,
Не рано ли пришла?
Девчонка улыбается —
Весне уже пора.

Средь снега, снега талого
Бегут стремглав ручьи.
При виде платья алого
Щебечут воробьи.

И солнце отражается
В улыбке и в глазах,
Вселенная качается
У девицы в руках.

А я смотрю на девочку,
Я на Весну смотрю.
«Твоё настало времечко», —
Ей тихо говорю.

Девчонка в алом платьице
По улице идёт.
Февраль в смущенье пятится —
Вперёд, Весна, вперёд!




Весеннее


Зачирикал воробей
На подоконнике.
Скоро март, затем апрель,
Вжарю на гармонике.

Подыграю, подпою
Малой птахе-воробью.
Эй, Натаха, нам с тобой
Светит жаркая любовь!

Лапти новые скрипят,
Лёд на речке тает,
Журавли домой летят
Аж… из Парагвая.

Взбудоражила гармонь —
Сердце гулко бьётся.
Бьёт копытом в стойле конь,
К кобылице рвётся.

Ночь морозная. Луна
Манит и тревожит.
Ты один, и я одна —
Я тебя стреножу.

Ты стреножь, меня стреножь,
Я и сам желаю.
Что мне снег и что мороз,
Без любви страдаю.

Заиграла в жилах кровь —
Вкруг тебя мир крутится.
Виноваты в том любовь
И Весна-распутница.




«Над селом гроза прошла…»


Над селом гроза прошла,
Дышит свежестью земля,
Отчего же? Отчего
Боль из жизни позабытой
В мир рассветный и открытый
Налетела, словно тля?

Солнце истово прошу:
«Радость ясная, мой свет,
Отведи грусть, отведи».
Поднялось в зенит светило,
Два часа ему хватило,
Чтоб свести всю грусть на нет.




«Дождь сегодня проскакал…»


Дождь сегодня проскакал
По вчерашним лужам,
В руки я его поймал
И обезоружил.

Ярость вынул из дождя,
Отобрал занудство.
Будем с ним теперь друзья,
Разделять безумство.

Как безумствовать я рад,
Рад помочь дождю я,
И себя до самых пят
В воду упакую.

Солнце высушит меня,
Чай, я не из глины.
Если нужно, так огня
Небо мне подкинет.

Будет дождик воду лить
Весело и споро.
Буду с дождиком дружить,
Мокрым и весёлым.




«Разыгрался ветер к вечеру…»


Разыгрался ветер к вечеру
И пошёл… пошёл гулять,
Побродяге делать нечего,
А мне нечего сказать,
Ведь бродяжничать по свету
Дюже я, друзья, горазд.
Забубённому поэту
Ветер был бы в самый раз.
Парус он бы мой наполнил,
Улетел бы с ним я в ночь,
Прочь от всех – туда, где волны,
От суетной скуки прочь.
Разыгрался ветер к вечеру,
На перила я встаю
И лечу с балкона кречетом,
Песнь задорную пою.




«…Я в океане на плоту…»


…Я в океане на плоту
Интриги вечные плету,
То чмокну в темечко луну,
А то рукой схвачу волну.
Намедни чайке песни пел,
И чуть баклан меня не съел.
Но никого я не боюсь,
И, если к берегу прибьюсь,
Из рифм я сеть любви сплету,
Но я пока что на плоту,
И рядом кружит кашалот,
Мое спасенье – утлый плот…
А я, весёлый и живой,
Флиртую с девицей-луной!

Друзья, флиртую я, флиртую,
Интриги вечные плету я.
В стихах и в прозе я такой —
Отчаянный и молодой.




«От печали до печали…»


От печали до печали
Мы шагали, мы бежали
Сквозь года и в полный рост.
Ну а счастье? Счастье было,
Может быть, судьба хранила
Дерзких, глупых, молодых?
А теперь? Теперь спокойны —
Ветром брошенные волны.
Пахнет кроткая печаль
Дальним светом, звёздным небом,
Спетой песней, спелым хлебом,
Пахнет жизнью и судьбой.

В лунном свете море дремлет,
Сердце сердцу тихо внемлет.




Песенка


Прикорнула кошка —
Спит она вполуха…
С палкой у окошка
Встала вдруг старуха.

Бабушку чужую
Позовём до хаты,
Милую, родную, —
Рады, чем богаты.

Ах, моя деревня,
Ах, моя судьбина,
Край родимый, древний,
С нравом голубиным.

Где-то пёс залает,
Эхо отзовётся,
Ласточка летает,
Песенка поётся.

Кошечка из детства
Ластится-мурлычет —
Никуда не деться,
Детство сына кличет.




А мне мало…


День сегодня выходной,
Солнце тоже отдыхает;
Ветер зябкий и шальной
Шляпу синюю срывает.
Мне и так невмоготу,
Одиночество достало,
Шляпа синяя в пруду,
А ему всё мало, мало…

У меня сидит внутри
Нервный весь, всегда на взводе,
Что ему ни говори,
Он упрёками изводит:
Что-то где-то не успел,
Недодал, не помолился,
При делах и не удел,
Говорит, я зря родился.
Я терпел его досель,
Силы кончились, нет мочи,
Превратился мозг в кисель.
Поезд лязгает, грохочет, —
Рельсы от него спасут,
В мир безвестный увезут…

Дама из миров иных
На меня вдруг оглянулась…
Миг какой-то, только миг, —
Жизнь мне снова улыбнулась.
День сегодня выходной,
Солнце тучи разогнало.
Радость катится рекой,
А мне мало, мало, мало…




Кони


У реки резвятся кони,
Кони вороные.
Норовят загнать их в стойло
Люди, люди злые.

Летний дождик, солнце ярко,
В счастье плачут ивы.
Отливают синим цветом,
Синим цветом гривы.

На траве, траве зелёной
Прыгает кузнечик:
Не пленить коней вам, люди, —
Нет таких уздечек!

В табуне я самый старший,
Вольный я средь вольных.
Отчего же мне, поэту,
Нестерпимо больно?

Вот всё ближе, ближе круча,
И коней к ней гонят…
Прочь, неволя! Мир свободы
Выбирают кони.

Ночь настала. Месяц взвился
Над рекой скалистой.
Где вы кони, кони, кони?
Мир людской неистов.




«Такую ли весну я ждал?..»


Такую ли весну я ждал?
Такую ли весну хотели?
Нет-нет, конечно, не такую.
И снег сошёл, совсем пропал,
И птицы с юга прилетели,
А я печалюсь и тоскую.

Вновь зацвела сирень в саду,
Цветёт безрадостно и грустно —
То ль не хватает нежной смеха?
То ль чует кроткая беду?
В моей душе до боли пусто,
И ловит слух страданий эхо.




Всё вернётся…


На ходулях, с красным носом,
В колпаке из мешковины
Мим ходил и корчил рожи,
Улыбались звёзды в небе,
Звонко бухали петарды…
В самом центре майской Вены
За столом друзья сидели
И заздравную мне пели.
Вот такой мой день рожденья
Отмечали прежде в Вене,
А сегодня, в день весенний,
Я живу опять надеждой,
Что придёт, наступит время,
Что вернётся мир весёлый,
Без тревог и опасений.

Малыши играют в прятки…
Улыбаясь, на детишек
Смотрит в парке юный Штраус,
Вслед за ним в скупой улыбке
Я растягиваю губы.

Скрипка плачет и смеётся,
Всё, что было, всё вернётся.




Сергей Камышов


Памяти Сергея Фёдоровича Камышова, начальника «Сахалинского морского пароходства»


Флот наш нынче… нет! не тот,
Нет величья в нём былого,
Но подходит, и придёт
Время праздника морского.
Кто нас в мире остановит?
Кто мечтать нам запретит?
Белый лайнер вижу новый,
Но ещё живёт-дымит
Первый в жизни пароход.
Не забыть его уроки:
Дикий шторм, торосы, лёд —
Практики морской истоки.
Были праздники и будни,
Был велик торговый флот,
Был когда-то, снова будет, —
Солнце ясное встаёт.
Я, мечтая, вижу чётко —
Лайнер по морю идёт.
Восторгаемся походкой —
Я и весь морской народ.
Да! Красавец современный —
Ты откуда? Кто таков?
Слышу голос из вселенной:
«Я – Серёжа Камышов!»
Ах, мечта, моя мечта,
Скоро ли ты станешь явью?
Жизнь давно уже не та,
Но я жизнь морскую славлю.




Уходит лето…


Сбиваться в стаи птицы стали,
Печаль порой встречает взор,
Внезапно ветер налетает
И исчезает, словно вор.

А в небе бледном нежность стынет —
Печаль ли, радость слёзы льёт?
Уходит лето синим клином —
На смену что ему придёт?




Начало осени


Начало осени, погода странная,
Повисла в атмосфере грусть.
С утра грозит мне осень, стерва пьяная,
А мне плевать, я не боюсь,

Я не боюсь теперь смешным казаться,
Скакать по лужам во всю прыть,
Не опасаюсь я прослыть паяцем
И дурнем не боюсь прослыть.

Мне можно всё, и всё уже возможно,
Что в голову мою взбредёт,
Ведь у меня такой прекрасный возраст,
Душа от возраста поёт.

Люблю, признаюсь, осень, стерву милую,
В погожий день и в дождь люблю.
Бывает, что зову её постылою,
Но я её боготворю.




У подножия Акрополя

(Из греческой тетради)





В Коринфе


Не всякому дано плавать в Коринф.

    Древнегреческая поговорка

Не каждый взойдёт на Олимп,
Но можно, но можно мечтать,
Не всякому плавать в Коринф,
А мне удалось побывать…
Там море синее такое,
Там горы чудные до неба,
И над сияющей горою,
Звучит просительный молебен.

И радость солнечным лучом
Вдруг отразится в куполах,
И осенит наш мир крестом
Господь с улыбкой на устах.
И всё, что было, снова вспомню:
Пастуший посох из оливы —
Бредёт над пропастью паломник
Счастливый и благочестивый.

Не каждый взойдёт на Олимп,
Но можно, но можно мечтать.
Не каждому плавать в Коринф,
А мне удалось побывать.
Там мысли ясные такие —
В уединенье горнем, строгом…
И с неба чистого святые
Передают нам волю Бога.




В Лутраки


Восходы-закаты,
И море, и горы,
И запах, что раньше ночами будил…
Грехи и расплата,
И радость, и горе, —
Я в жизни забытой немало блудил.

Но здесь отдыхаю,
Душой растворяюсь,
В придуманном сказочном мире живу.
Я в небо взлетаю,
Грешу вновь и каюсь,
Во снах это было, теперь наяву.

В лихой кавалькаде,
Средь воинов славы,
У моря в доспехах скачу.
Я в древней Элладе,
Мне всё здесь по нраву,
И всё мне уже по плечу.




Чудотворец


(в память о посещении Святой обители пр. Патапия 19.05.19)


По-над городом,
По-над морем
Звон колокольный
Птицей небесной,
Молитвой пречестной
Нежно, негромко,
Плавно плывёт.

Мощи нетленные,
Мощи живые
В Храме Святого
Старца Патапия
К службе зовут.

Дар исцеления,
Жизни продления,
Кротость усердия,
Дух милосердия
Бог даровал.

Утро воскресное,
Радость Господня,
Искренность чистая,
Святость лучистая
С гор к нам летит.

Богом помазанный
К чудотворению,
К жизни спасению
С благостью светлою
К людям идёт.

В сердце останутся
Звон колокольный
И – восхождение
К горной обители,
К светлой обители.
В сердце останется
Вера и Свет.




Горлица

(На мотив народной песни)


В дальней роще горлица
Нежная воркует…
У оконца девушка
На заре тоскует.

Плачет и печалится
Девичье сердечко —
Соскользнуло с пальчика
Тонкое колечко.

Полетела б горлицей,
Птицей златокрылой, —
Как же без колечка ей
Повстречаться с милым?

Солнце поднимается,
Исчезают страхи.
Девушку-невестушку
Утешает птаха:

«Успокойся, девица,
Не роняй слезинки.
Знаешь, знаешь, милая,
Тайную тропинку

К дубу, где твой молодец
Ждёт желанной встречи…
Я кольцо вам в клювике
Поднесу под вечер».

Солнце долу катится
Долго, долго, долго…
Девица весёлая —
Крепкая помолвка.

Горлица, ты, горлица,
Птица благонравная —
Свадьба скоро станется,
Свадьба православная.




«Солнце утром тихо всплыло…»


Солнце утром тихо всплыло
Над сверкающей горой,
И забыл я мир постылый,
Стала жизнь моя цветной.
В светлых красках всё я вижу,
Чёрных нет в душе обид,
Прочитаю сотню книжек,
Может, выучу иврит?
И на лодочке кататься
Буду на волне морской,
Может, даже просыпаться
Будем вместе мы с тобой?
Но сейчас стою у моря,
Позабыт и одинок…
Волны бешеные споро
Набегают на песок.
Что мне волны, коли слышу,
В мыслях слышу голос твой!
Ах, любовь, ты солнца выше, —
Я плыву, плыву домой.




Песнь гречанки


Затерялся мой кораблик
В неизведанных морях…
Как ночами сердце зябнет —
Нету ветра в парусах.

За долами, за горами
Где-то солнце долго спит…
Я взмахну, взмахну крылами,
Улечу на остров Крит,

А потом на древний Родос
Птицей вольной упаду,
Там найду волшебный лотос,
Там кораблик мой найду.

Песня солнце разбудила —
Встало в небе во весь рост…
У любви такая сила!
Не полюбишь – не поймёшь.

Парус-лотос, парус-лотос
Стал теперь моей судьбой.
Держим курс любви на Родос,
За штурвалом мой герой.

По волнам кораблик скачет,
Чайки над водой парят.
Я – волшебница удачи,
От любви глаза горят!




У моря


Солнце на виду у горных вершин
Запряталось вечером в море…
Как жаль, что сегодня здесь я один,
Как жаль, что с тобою мы в ссоре.

Как пахнет разлукой в ночи тишина,
А звёзды притихли стыдливо…
Сбежала, сбежала куда-то луна,
Шампанского выпить иль пива?

Солнце на виду у горных вершин —
Как плохо с тобою быть в ссоре.
Стою я пред морем, стою вновь один,
Бушует гневливое море.




У подножия Акрополя…


Там, наверху, сияющий акрополь,
Вершина света, Афины храм,
Смотрю наверх и жду: не позовёшь ли?
И припадаю ниц к твоим стопам.
Молить тебя, конечно, бесполезно —
Тебе нет дела до сердечных ран,
Богиня ты с характером железным…
А я? Поэт, влюблённый капитан.




Фантазии


Соберу букет огромный
Из немыслимых цветов.
Даме сердца, даме скромной
Каждый день дарить готов
Нежно-белые фиалки —
Символ чистой красоты,
Подарю младой русалке
Расчудесные цветы.

Размечтался ненароком
О несбыточном, чур, сне.
Да каким, простите, боком
Стал причастен я к луне?
Кто меня с букетом пустит
На такую высоту?
Расплескалось море грусти,
С ней мне жить невмоготу.

С распрекраснейшим букетом
Вновь стою на берегу.
Есть вопросы, есть ответы,
Но я знать их не могу.
Не могу себе признаться,
Что влюбиться опоздал,
Надо вовремя влюбляться, —
Эх, кабы я раньше знал…

Чёрный ворон с ветки дуба
Смотрит грозно на меня:
«Ишь, чего старик удумал,
Не сошёл бы он с ума!»




Старая Русса







Видение


Столб воды стоит на площади,
Небо синью подпирает;
Скаковые чудо-лошади
Длинногривые летают;
Я любуюсь светлым обликом
Белокаменного храма;
Проплывает бело облако
У звенящего фонтана…

В Старой Руссе, в граде древнем,
Словно в солнечной деревне,
Небыль мчали чудо-лошади
На старинной светлой площади.




В старой Руссе


Жизнь была такая разная —
То шторма, то мёртвый штиль.
Наступило время праздное,
Словно сдали нас в утиль.

На курорте мы болтались,
Как и все, болтался я —
Отрывались, отвлекались
От былого жития.

В Старой Руссе воздух с бромом
Можно ложками хлебать.
Тишина – на всё, что кроме,
Мне сегодня наплевать.




У фонтана…


Пахнет здесь забытой Русью,
Пахнет ладом и покоем…
Пахнет бедностью, разором —
Я печален, я расстроен.
С Муравьёвым у фонтана
Был беседы удостоен —
Я сказал министру прямо:
«Ты с царём курорт здесь строил,
Но не всё мы сохранили.
Люди, жадные до денег,
Город древний разорили».
И ответствовал министр:
«Разойдутся в небе тучи,
Всё вернётся, будет лучше».

С лёгким сердцем уезжаю —
Город древний обожаю.




Песенка


Скоро брошу я столицу
И куплю себе лачугу
Здесь, в курортной Старой Руссе,
Заведу козу с коровой,
Куры, утки, даже гуси
Будут бегать по двору
И в ненастье, и в жару.

Гуси будут гоготать,
Утки крякать и летать,
В огороде разведу
Иван-чай и лебеду.
Будет песни петь петух,
Будет в доме русский дух.

Будет здесь моя столица,
Превращу в дворец лачугу,
Королевой станет бабка,
Королём при бабке буду;
Горько было – будет сладко.
По старинке будем жить,
Будем родину любить.

Гуси будут гоготать,
Утки крякать и летать,
В огороде разведу
Иван-чай и лебеду.
Будет песни петь петух,
Будет в доме русский дух.




Курортные побасенки







1. и во сне со мною утки…


Утки в парке в Старой Руссе
И бесстрашны, и нахальны, —
Где желают, там гуляют,
Даже плавают в купальнях.

По прогулочным аллеям
Средь людей утята бродят.
Гулко крякают мамаши,
Утки всеми верховодят.

Что им люди? Пищи вдоволь
На просторах на болотных,
Потому-то расплодились
Серы утки беззаботно.

Подражают дамы уткам,
По-утиному ступают.
Крякать тоже научились,
Только… только не летают.

В шляпе белой, в красных шортах,
Распустив сорочки ворот,
Я хожу как бравый гоголь,
Позабыв занудный город.




2. письмо в старую руссу


Греют душу вспоминанья
О былом и позабытом —
Старорусские свиданья
У фонтана терпким летом.
Помнишь, Зина, генералов?
В парке летние гулянки?
Помнишь, Мишу ревновала
То ль к грузинке, то ль к армянке?
От лампасов на мундирах
Нам тогда в глазах рябило.
На траве, а не в трактирах
Пилось, елось и любилось.
Коньяки от генералов,
Доморощенная закусь —
Студень твой, от Миши сало,
Стол – палитра сикось-накось.
Во всю прыть бы побежала
В замечательную сказку.
Сказки той давно не стало,
Стало время нудно-вязким.
Генералы, генералы,
Где теперь их носит дьявол?
Генералов прежних бравых
Как нет слева, так нет справа.
Но Мишаня, Зина, верный —
Можешь мужиком гордиться.
Не шути, что в битве первый,
Если бой ему приснится.
Хоть мужик росточком малый,
Но покрепче будет стали.
Генерал из генералов —
Тех, что спят на сеновале.




«Потоки света с неба льются…»


Потоки света с неба льются,
Играя бликами в реке,
Цветы по-доброму смеются,
Коровка божья по руке
Ползёт-бежит неторопливо…
Я в умилении шепчу,
Что вслед за ней, такой красивой,
Куда угодно полечу.
Цветы смеяться расхотели,
И солнце спряталось в реке.
Коровка божья вдруг взлетела
И вмиг исчезла вдалеке.

«Спугнул любовь ты невзначай», —
Кричит в душе моей печаль.




Цветёт разнотравье в степи…

(Из монгольской тетради)





Гоби


Вдруг вспыхнул золотистый свет,
Собой барханы озарил…
Спросила тихо ты: «Поэт,
Кто это чудо сотворил?»

Звучали флейта, голоса
И барабанов звук глухой.
Светились золотом глаза,
И пело небо нам с тобой.

С тех пор как будто век минул,
Хоть не прошло и пары лет.
Цветёт в пустыне саксаул,
И на двоих один рассвет.

Я, Гоби, верю в чудеса —
Пусть золотится светом даль!
Я заглянул в твои глаза,
Любовь моя, моя печаль.




Моринхуур


Раздался звук
протяжно-нежный —
мелодия степи
рождалась.
И я, прозрев,
и тот мотив,
и песню ту
вдруг распознал,
душою принял.
О, Моринхуур!
Вот так удача —
на фоне гор
тебя услышать.
Пустил я вскачь
коня гнедого,
и вслед за мной
бежали овцы,
бежал табун,
бежало солнце,
взлетев из-за горы,
катилось мне навстречу.
О, Моринхуур!
С тобой вся жизнь,
и жизнь – в тебе.
Среди снегов девчонка
в белом малахае
касалась струн
покладистым смычком.
А две струны
кричали,
плакали,
смеялись.
Крылатый конь
внимал тем звукам.
О, Моринхуур!
С тобой восторг
и счастья муки,
и не страшна
с тобою смерть.
Два пастуха
внимали пенью,
и лошади,
забыв копытить мёрзлый снег,
мотали гривами в такт музыке живой.
О, Моринхуур!
Тобою очарован,
забыт вчерашний день,
себя забыл я.
Девчонка в малахае
вскочила вдруг





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68517117) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения